Сказка про Конька-Горбунка от автора дурака



В этой сказке много прока.
Правда служит в том зароком.
Извините, есть пиздеж,
Оный учит молодежь.

* * *
Ветры вольные поют,
Птицы в поле гнезда вьют,
Клещ вонючий впился в руку,
Псы ебут на горке суку,-
Вся Россия на ладони:
Утонула в самогоне,
Разлилась по белу свету
Белым, блятским, бабьим летом.
Где-то красная девица
На хую сидит, как птица,
Лижет яйца, как конфету,
И читает сказку эту.
Да кричит: «Что он плетет?»
А кого это ебет?!
Помолчи пока, паскуда,
Это ; присказка покуда,
Сказка будет впереди.
Так что лучше не пизди.

Жил старик в одной деревне.
Вбил старуху хуем в землю,
И осталось у него
Поле, хуй, да ничего.
Правда, он имел три сына.
Старший - умный бел детина:
Мог считать до десяти,
Баб ебать, коров пасти.
Жаль, что был гермофродит -
Сам ебет - и сам родит.
Средний умный, но не сильно:
Жрал водяру, как скотина,
И, напившись часто в стельку,
Ссал на чистую постельку.
В общем, был и так и сяк.
Младший - вовсе был дурак!
Целый день с печи не сходит,
Всякую хуйню городит.
Вот уж двадцать пятый год
Всю работу в рот ебет!
В общем, так: у той семейки
Жизнь вилась, как в поле змейки,
Но на пятую седьмицу
Хтой-то ебнул всю пшеницу.
Стал старик совет держать,
Волоса на жопе рвать!
Наточил топор до звону,
Ебнул литру самогону,
И всю ночь ходил дозором…
У соседки под забором.
Трудно было старику
Быть все время начеку!
Только утро - он к крылечку:
«Спите, бляди, там, на печке?!
Я ж, как ебаный шакал
Ночь по полю проскакал!
Да к тому же был мороз -
Ажник хуй к лаптям примерз!»
Дети двери отворили,
И отца в избу впустили.
Стали спрашивать его:
Не видал ли он чего?
Дед пупок перекрестил,
Жопу в койку опустил,
И промолвил, что покуда
Не видать его, паскуду,
Чтоб ему, ебена мать,
Жопу вилами порвать,
Да свинцом ее залить,
И горохом накормить!


Поздний вечер наступает.
Старший сторож заступает:
Приосанясь, помолясь,
Первачом залившись вгрязь,
Он отправился в дозор
К будке, где вахтил Трезор.
И до зорьки, во дворе
Спал в собачьей конуре.
Только утро - он к порогу.
Загибает в мать и в Бога:
«Открывай, ебать вас в рот!
Страж стучится у ворот!
До того, скоты, набздели,
Что все окна запотели!
Я же весь опизденел
Пока во поле сидел!
Поднялся старик с кровати:
- Не пизди, ядрена матерь!
А скажи-ка мне, шакал,
Вора в поле не встречал?
- Не видать его, скотину,
Хуй ему, паскуде, в спину!
Побоялся, видно, он,
Что следы его найдем!

Солнце скрылось за горою.
Средний брат, хуями кроя,
Взявши вилы и топор,
Направляется в дозор.
Только вышел на крылечко, -
Сразу екнуло сердечко:
Темень, как у негра в жопе,
А в лесу, у старой топи,
Жутким голосом орут.
Будто лешего ебут!
«Свят! - вскричал он, - Мать-царица!
Хуй с ним, с полем, и с пшеницей!»
Почесал свое яйцо,
И забрался под крыльцо.
Там до зорьки прохрапев,
В дверь ломиться стал, как лев:
«Ах, вы, подлые собаки!
Я замерз, а вам до сраки?
Открывай, ебать вас в рот,
Страж стучится у ворот!
Братья двери отворили,
Караульщика впустили,
Стали спрашивать его:
Не видал ли он чего?
- Не видал! Клянусь башкою!
Повстречался б вор со мною,
Я бы с ним поговорил,
Ежли б сразу не убил!
Трахну хуем по горбу -
Пополам перешибу!

Как за морем-океаном,
В охуенно дальних странах,
На отмели, как в постели,
Почитай уж три недели,
В жопу пьяный, как паскуда,
Охуевший, чудо-юдо
Чудо-юдо рыба-кит
На жене моржа лежит!
Эй, послушай, люд честной!
Эта сказка - не говно!
Сказка сказывалась лихо -
Да проходит время тихо.
Быстро, православный люд,
Только жен чужих ебут!
Так зальем же водкой рожу -
И рассказывать продолжим.

День проходит. Ночь приходит.
Вся семья кругами ходит:
Время в поле заступать,
А Ивану - поебать!
Братья молвили Ивану:
- На-ка, ебни полстакана,
И пиздуй на сенокос,
Чтобы вор нас не обнес!
- Ну-ка на хуй! - молвил Ваня, -
Сторожите поле сами!
Тут старик промолвил сыну:
- Ночевать кончай, скотина!
Ты, заметила семья,
Жрешь уж больно дохуя!
Мы пахали, мы косили,
Хлеб к обеду приносили.
Ты же, ебаный шакал,
Хуем груши оббивал!
- Старый, списанный болван! -
Осерчав, сказал Иван, -
Ты же знаешь: к самогону
Полагаются лимоны,
Лучше закусь не найти.
Нахуя ж в дозор идти?!
Тихо, старое говно,
Спать пора уже давно!
- Вот мудак! - промолвил папа. -
У меня в столице «лапа»,
Я куплю тебе, Иван,
Красный, шелковый кафтан.
До того кафтан пригожий,
Что с твоей дурацкой рожей
Можно хоть в калашный ряд, ;
Заебательский наряд!
Делать нечего. Дурак,
Взяв с собою двух собак,
Марганцовку и топор,
Направляется в дозор.

Тишина кругом, аж слышно,
Как в траве ебутся мыши.
Ветер песенки поет,
Холод косточки ебет.
Встал Иван, взглянул кругом:
Что за блятство? - Никого!
Напиздели братья, знать?
Ну да в рот его ебать!
Вот в соломе отосплюся,
И пойду ебать Марусю.
А пшеницу те врали
Видно бабам проебли!
В ближний стог Иван нырнул,
Четвертинку наебнул,
Покрестился, помолясь.
Дескать, вахта началась!

…Просыпается Иван,
Чует: что за балаган?
Шум такой, как будто тут
В жопу дъявола ебут!
Огляделся - охуел! -
Значит, дед не напиздел -
Лошадь по полю бредет,
И пшеницу, курва, жрет!
Ажник хруст на все село,
Чтоб тя, падла, пронесло!
К ней Иван подкрался раком,
И орлом взлетел на сраку.
Повернувшись, налету,
Трахнул хуем по хребту:
- Ах ты, кляча, хуй те в дышло!
Что, пшеницу пиздить вышла?!
Я щас дам тебе пожрать,
Будешь соколом летать!
Лошадь вскачь по целине
Понеслась, опизденев.
А дурак вцепился в холку:
- Матку вырву, шалашолка!
Будешь помнить, патаскуха!
И, поняв, что «дело глухо»,
Лошадь молвит: «Брось пиздеть!
Коль сумел ты усидеть,
То, в течение трех дней,
Я рожу тебе коней.
Сразу двойню. Блядью буду,
Кони выйдут просто чудо!
Все в покойного отца -
Племенного жеребца.
(Окочурился, тщедушный!)»
- Попизди! Приятно слушать!
Наеби-ка ты вола -
Срака у него гола!
- Не пизжу, крестная сила! -
Говорит ему кобыла. -
А в придачу обещаю
Небольшого разъебая,
Златогривого конька -
Скоростного горбунка!
За таких коней, мой милый, -
Говорит ему кобыла, -
За тобой пойдет налево
И красотка королева.
Раком встанет даже царь,
Православный государь!
Но конька оставь-ка, друже!
- А кому он на хуй нужен?!
- Не смотри, что он горбат.
Собутыльник - просто клад!
Баб ебет, и матом кроет.
От дождя тебя укроет,
На похмелье стопку даст,
Не обманет, не продаст!
С ним хоть к черту на рога,
Если жизнь не дорога!

Вот и утро наступает.
Ваня лошадь запирает
В старый брошенный сарай:
- Стой, паскуда, и рожай!
И с улыбкою хмельной
Направляется домой,
Напевая песнь со смаком
«Наклонились бабы раком».
Ебнул в дверь, и молвил сонно:
«Просыпайтесь, мудозвоны!
А не то, - как ебану, -
Разлетится по бревну,
И накроется пиздом
Этот старый, блятский дом!»
Пнул ногою раза два -
Ажник ебнулась труба!
И от крика просыпаясь,
Братья чуть не обоссались:
- Кто стучится сильно так?
- Это я, - Иван-дурак!
Голова трещит от пьяни.
Есть там что-нибудь в стакане?
Братья двери отворили,
Караульщика впустили,
Стали спрашивать его:
Не видал ли он чего?
Тут Иван, хлебнув, вина,
«Заправляет пиздуна»:

- Притаился я в стогу,
И пшеницу стерегу.
Вдруг - гляжу - огромный бес,
Взявши хуй наперевес,
Начал по полю скакать,
И пшеницу оббивать.
Я, конечно, обозлясь,
Топором по херу - хрясь!!!
И отрубленным трофеем
Надавал ему по шее!
Гнал пинками до болот!
Будет знать, ебись он в рот!
Услыхав такой рассказ,
Дед заржал, как педераст,
А братья по три часа
На крыльцо ходили ссать:
- Вот так дурень насмешил!
- Чуть нас жизни не решил!
- Не могу! Помру от смеху!
А Ивану делать нехуй:
Лучше, - поговорка есть, -
Переспать, чем недоесть!

В тридевятом государстве,
В тридесятом чудо-царстве,
Девяносто миль езды,
Есть принцесса без пизды.
Грусть-печаль бедняжку гложет:
Пить-то пьет, да ссать не может!
Почитай, четвертый год
Без пизды она живет!
А когда пизда найдется,
И принцесса засмеется,
Старый ебарь рыба-кит
От моржихи убежит!

Так нальем, и скажем дружно,
Что давно бы выпить нужно,
Покреститься, помолясь,
Дабы сказка началась!

Снова утро наступает,
Снова ночь в тумане тает,
Наш Иван, расправив плечи,
Выход силой сделал с печи,
И поплелся спозаранку
На зеленую полянку,
Где в заброшенном сарае
Собралась рожать гнедая.
Открывает Ваня дверь…
Охуел: вот это зверь!
Рыжий, маленький, горбатый,
Хуй, что ржавая лопата.
А кобыла, сучья мать,
Умудрилась увзъебать.
Два коня - сплошные кости!
Побелел Иван от злости
И промолвил: Ах ты, черт!
Лучше б сделала аборт!
Говорит ему зверек:
- Вот пройдет недельный срок,
И из этих разъебаев
Выйдет двойка вороная.
Ты на них глаза разуй!
- Помолчи, горбатый хуй,
Сам, наверно, не болван! -
Говорит ему Иван. -
Ты-то сам, какой породы,
Жертва северной природы?
- Хуля с дурнем говорить?
Дай-ка лучше закурить!
Дал Иван ему пинка -
И не стало горбунка-
Метров тридцать пролетев,
Хуем дерево задев,
Обосравшись налету,
Распиздился на версту:
- Ах ты, тля! Кривая рожа!
Что ж ты, ебаный безбожник,
Корешей так сильно бьешь?
Аль своих не узнаешь?!
Я ж, хозяин, - твой конек,
Собутыльник-горбунок!
- Так бы сразу и сказал!
Я тя, братец, не узнал.
Ну, вставай! Хорош валяться,
Будем пить-опохмеляться!

…Как-то вечером, в избушке,
Первача въебав по кружке,
Не налив ни капли деду,
Братья завели беседу.
- Что-то дурня, в самом деле,
Не видать уже неделю!
Пьет, как сука, кажен день!
Это что за хуетень?!
- А еще вчера слыхал я, -
Средний брат сказал, икая,
Что у Ваньки денег тьма!
А горбатый сатана,
Тьфу, не к ночи будь помянут,
Вместе с дурнем водку тянут!
- В общем, продал черту душу!
Оттого, так сильно глушит!
Значит, надо последить,
Где он денежки хранит?

В полночь, пьяный, как собака,
Не поймешь: где нос, где срака,
Утверждая, будто он
Чуть ни сам Наполеон,
Буквой «зю», в грязи по уши
Привалил дурак Ванюша.
Отпиздячил пол забора,
Ебнул в ухо пса Трезора,
И, взобравшись на крыльцо,
Дернул деда за яйцо.
Дверь открыл, разбил окно,
Братьев обозвал говном,
И загнал их под кровать
С криком «В рот вас всех ебать!!!»
Обоссал в углу икону,
Звал Христоса мудозвоном,
И грозился Божью мать
Раком в сраку отодрать.
Богохульствуя, насрал
На апостола Петра,
Мать-царицу звал «пиздой»,
Хуй обмыл святой водой,
И уже к концу ночи
Развалился на печи.

Есть на острове Буяне
Парень с толстыми губами,
Тот, который после бани
Хуем мух гоняет в бане.
Чем его так мухи манят?
То ли Колю? То ли Ваню?
То ли Гришу? То ли Саню? ;
Пораскиньте-ка мозгами!
Хорошо! Не будем спорить:
Звать его - Казанцев Боря.
Отодвиньте стопки, люди,
За него мы пить не будем!
Сказка - ложь, да в ней намек, -
Добрым молодцам урок!

На заре, с дурной башкою,
Весь зеленый с перепоя,
Хоть крестись, да «свят» кричи,
Ванька ебнулся с печи.
Кое-как подполз к порогу,
И в забор упершись рогом,
Зарычал голодным львом,
И опошлил все кругом.
Ну, а братья - тут как тут!
За Иванушкой секут:
Дескать, что ебать му-му -
Не пора ли в путь ему?
А Иван въебал чекушку,
И поплелся на опушку,
Где, взобравшись на пенек,
Поджидал его конек.
Поздоровался степенно:
-Ты, мудак, какого хрена
За бутылкой не слетал?
Аль бояться перестал?!
Горбунок вздохнул печально:
-Обижаешь, - мол,- начальник!
Я скажу тебе по дружбе-
Это службишка -не служба.
Служба будет впереди.
Так что стой и не пизди!
Вынул скатерть-самобранку,
Говорит: «Колись, засранка!!!»
И пред ними, сей же миг,
Появилось «на троих».

Братья тот час же к сараю.
И от жадности сгорая,
Смотрят в щели на стене,
В сей же миг опизденев:
Ай да кони! Кони -чудо:
На копытах изумруды,
Удалые, вороные,
Гривы в кольца завитые!
И, решая, чешут грудь:
Пиздануть? Не пиздануть?
-Как же быть, хуйня какая, -
Старший брат сказал, икая, -
Пиздить, -вроде бы оно
Получается грешно.
А взглянуть с другого края -
И пойдет хуйня другая-
Ты мне, братец, растолкуй:
Нахуй кони дураку?
-Пизданем -и дело глухо!
Все-равно пропьет, синюха!
Мы же можем с двух коней
Получить пятьсот рублей.

Дело в шляпе: реки в ноги,
И к столице, по дороге,
Нализавшись первача,
На телеге грохоча,
Распугав ворон в округе,
Привязав коней к подпруге
За алмазную узду,
Братья в город их везут.
На дороге -толпы люда
Повторяют: «Эко чудо!
Вот так кони! Хошь -не хошь,
Лучше в царстве не найдешь!»
И добавили со злобой:
-Повезло же долбоебам!
Ты ж -хоть сдохни в борозде -
Хуй на рыло, и пиздец!

В этот миг, конек с Иваном,
Осушили по стакану,
Стали скатерть теребить:
-Расколись! Пора налить!
Быстро водки нам, на пару!
-Хватит! Нехуй пить на шару!
Позабавились и ша! -
Молвит лошадь алкашам.
Взял Иван ее в охапку:
-Ах, ты ебаная тряпка!
Аль не чуешь, что орешь?!
Погоди ж, ядрена вошь!
Ты еще, ебло свиное,
Смеешь лаяться со мною?!
Я тобою поутру
Коням сраки подотру!

За горами, за долами,
За высокими горами,
Там, где солнце с неба сходит,
Всяка нечисть тучей бродит,
Даже звери говорят,
У Гвидона, у царя,
Во дворце из изумруда
Чудо -гусли - самогуды!
Заиграют, замурлычут -
Словно шилом в сраку тычут -
Долетишь, не отдыхая,
Пулей, раком до Шанхая!
Ноги так и понесут!
Но пока не в этом суть:
Не пора ли за Ивана
Ебануть по полстакана?
Наливой, давай пострел,
Что-то голос мой подсел.
Веселись, честной народ!
Сказке ж будет свой черед.

Вдоль села бредет, тоскуя,
Горбунок с распухшим хуем.
А Иван, с тоской во взгляде,
От какой-то грязной бляди,
Сев на скатерть, как в седло,
Вытирает гривой лоб
На ебле своем сусальном
После ночи сексуальной. ;
Отходняк у алкаша.
Он к сараю. В двери шасть!
Приподнял фонарь повыше….
Только стены, пол, да крыша.
И лежит у самых ног
Задубевшее говно.
Поглядел опизденело…
Даже срака поседела!
И что было в дурне сил
Тут Иван заголосил.
Головою бьется в двери:
; Гой вы, кони, кони звери!
Где ж вы, мать вашу ети?
Не могу я вас найти!
Не пойму: какая сука
На чужое тянет руку?!
Чтоб его на свете том
Черт кормил одним говном!
Тут конек, следы понюхав,
Говорит: «Не ссы, Ванюха!
Хватит дергаться в говне!
Братья ебнули коней!
Вот те крест! Я чую жопой.
Так что, брат, еблом не хлопай,
А ступай скорей в амбар:
Срочно нужен скипидар!
Вмиг, Иван, ругаясь громко,
Запихал шмутье в котомку,
Взял ее наперевес,
Горбунку на спину влез,
Набок хвост ему свернул,
Скипидар туда плеснул…
Туча пыли, дикий крик…
И буквально через миг
По дороге на столицу
Он помчался, аки птица!

Под Иваном версты тают.
Братья смотрят: Мать святая!
И смекают: нам ей-ей
Выгорает пиздюлей!
; Видно воры, аль бандиты! ;
Средний сын сказал сердито. ;
Так что, братец, вожжи брось.
Не пора ли жопу в горсть?
; Нам не скрыться в чистом поле!
Да свршится Божья воля!
Помоги, Иисус Христос!
; Толстый хуй тебе под нос! ;
Говорит Иван, подъехав.
Братья видят: делать нехуй,
Нужно дурню бить поклон.
Шибко злой по пьяни он!
; Дорогой наш брат Ванюша!
Брось оглоблю, да послушай:
Сам ведь должен соображать,
Что настало время жать,
Урожай везти в столицу.
Но пришел пиздец пшенице!
Подлый тать до колоска
Весь посев перетаскал!
Как с такой нуждою сладить?
И решили в стольном граде
Мы загнать твоих коней
За четыреста рублей,
Да купить тебе сафьяну,
Пора шелковых кафтанов,
Позолоченный кушак…
- Так-то так! - сказал дурак. -
«Заебешься» с мягким знаком?
Ловок ты пиздеть, однако!
Получается хуйня:
Чтож не взяли вы меня?!
Старший брат достал бутылку.
Почесал Иван в затылке…
- Продавать - так продавать!
Едем, мать его ебать!!!


Едет сутки. Едут двое.
Месяц выплыл над травою.
Волки вышли из чащоб
И завыли, мать их еб!
Дело, стало быть, к ночлегу.
Братья влезли под телегу,
И до самого утра
Раздавался гнусный храп.
- Застонали, захрипели!
Тут и так ебет с похмелья! -
Говорит Иван коньку -
Мож, давай по трояку?
- Да! Идея неплохая! -
Говорит конек, вздыхая,
Только где чего найти?
До жилья семь верст пути!
Вдруг, вдали, за черной чащей
Засверкал огонь манящий!
Ярок, светел, и горяч. -
Гонят, видимо, первач!
И без лишних разговоров,
В дальний путь собравшись споро,
Прямиком, по пахоте,
Други скрылись в темноте..

Едут час, а может боле.
Обогнули розу полем.
Смотрят: Во бля! В чем секрет? -
Есть огонь, а дыма нет!
- Наебались мудозвоны!
Тут не пахло самогоном! -
Говорит Иван коньку. -
Что-то тлеет на суку!
Я его в упор не вижу!
- Подойдем-ка, брат, поближе!
Коль пришли, то поглядим:
Что тут есть, и где тут дым?
Подобрались. На опушке
Старый пень. На нем игрушка.
И блестит игрушка та
Будто яйца у кота!
- Мож, привиделось по-пьяни, -
Горбунку промолвил Ваня, -
Но скажу: Ебись ты в рот!
Что за дивное перо?
- Есть чему, брат, подивиться!
Тут лежит перо Жар-птицы!
Стало быть, на пне ее
Кто-то пиздил, или еб!
- Суну в шапку ради смеха.
Вот потеха так потеха!
- Кто ее тут, Ваня, драл?
Не поймать бы три пера!


В чистом небе звезды ходят,
Хороводы месяц водит,
А на матушке землице
По ночам блядям не спится.
Очень любит слабый пол
Покрупней стоячий болт.

Много времени, аль мало,
Только все же пробежало.
Прибыл царь на данный смотр.
Гомонит честной народ!
У огромной бочки пива
Похмеляются лениво,
Хуй забивши на парад,
Шесть стрельцов, его солдат.
Под ногами ружья, ранцы...
- Привести сюда засранцев! -
Ебнув чарку первача,
Царь промолвил, осерчав.
Все затихди, словно мыши,-
Вышли, ростом как один:
Шишкин, Мышкин, Залупышкин,
Бороздин, Пиздин, Гвоздин.
Ежли к слову, те солдаты
Были бравые ребята.
В битвах дрались, аки пели.
Сверх того, они умели:
Шишкин - тросы хуем рвать.
Мышкин - груши оббивать,
Залупышкин мог сразмаху
Так огромным хуем трахнуть,
Что столетний старый дуб
На вершок уходит вглубь.
Бороздин, любимец люда,
Хуем мог четыре пуда
Похваляясь, напоказ,
Выжать двадцать восемь раз.
А Пиздин - гроза молодок -
Скромный русский самородок,
Вырубал за полчаса
Все окрестные леса.
Только стон стоял в округе!
Правда, после, от натуги,
У героя-молодца
Опухали два яйца.
И Гвоздин под стать соседям:
С хуем ходит на медведя,
Спину трет соседу в бане,
Косит сено на поляне...
Хоть чуть-чуть слабы умишком,
Но зато сильны другим:
Шишкин, Мышкин, Залупышкин,
Бороздин, Пиздин, Гвоздин.
В общем, там была потеха!
Весь народ лежал от смеха!
У царицы через рот
Прямо с чрева вышел плод.
Ну а царь вставал, и падал. -
Ну, куда там до парада!
Зеленел, бледнел, краснел...
В общем, - весь опизденел!
Вот такие чудеса.
А для тех, кто не устал,
Не упал под стол от пьяни,
Мы продолжим сказ про Ваню,
И подробно разберем
Как он, падла, стал царем.
Где стакан? А что в стакане?
Не нальешь - наполним сами!

Чуть ни цельную неделю
Добирались братья к цели.
И под Троицу с утра
Попадают в стольный град.
На базаре тьма народу!
Нет ни выходу, ни входу:
Легче выбить стенку лбом,
Чем просунуться еблом.
Девок щупают втихую:
Тот руками, этот - хуем,
Песни пьяные поют,
Покупают, ищут, пьют!
За прилавками купчины
Объебают без причины.
Кренделя да калачи,
Каждый разное кричит,
Всяк свои товары хвалит,
К ним народ толпою валит,
Солнце светит из-за крыш…
В общем, сразу хуй проссышь!
То ли праздник, - то ли драка,
То ли морда, - то ли срака,
То ль собака, - то ль песец,
То ль зевака, - то ль купец!
В конный ряд и не пробиться!
За версту народ толпится:
Смотрит куча дураков
На Ивановых коньков.
А Иван купцов почище:
- Не замай, - кричит, - ручищей!
Коль пришел, - так стой, гляди,
Только громко не пизди!
В этот миг запели трубы,
И народ, толкая грубо
Едут конные стрельцы -
Удалые молодцы!
Хлещут плетью влево - вправо
С громким криком: «Прочь, халява!
Сдайся грязь, говно плывет!
Падай ниц, ебать вас в рот!»
А за ними на карете
Едет царь - Гаврило третий -
Старый ебарь-холостяк,
Самый грозный из вояк.
Люд от радости заплакал,
Сделал морды ниже сраки, -
Ажник видно всю страму -
Бьют поклон царю свому.
Государь пивасик режет,
В конный ряд дорогу держит:
Мимо лавок, конных пар
Выбирать себе товар.
А Иван тупою рожей
Все никак понять не может:
Он ли это, аль не он?
Сон ли это, аль не сон?
Видит мантию, корону,
Жезл из золота, червленый…
Видит, дело не уха ;
Унести бы потроха!
И в сторонку жопой… жопой…
А Гаврило: «Гей, холопы!
Чей товар, ебать вас в нюх?!»
Ваня думает: попух!
Как смогу царю соврать я?
В этот миг вмешались братья:
Пара, батюшка его.
Только он чуть-чуть…. Того!
; Вон ты, парень, что за птица!
(С дурнем легче сговориться!)
Твой товар зело хорош.
Покупаю. Продаешь?
А конек Ивана учит:
; Заворачивай покруче!
; Пара, батюшка, моя,
Только стоит дохуя!
По пятьсот рублев за штуку!
Деньги сразу, и на руку!
Сторговались. Царь по пьяни
Сто червонцев выдал Ване,
Взял коней, сказал: «Пиздец!»
И поехал во дворец.
Все Иван простил уродам:
Половину денег отдал,
Попрощался кое-как
И пошел искать кабак.
Братья ж деньги получили,
В пояса их заточили,
И с набитою сумой
Возвращалися домой.

Мы с тобой попили славно,
Мой читатель православный!
Упираясь, как могли,
Сотню баб переебли.
Признаюсь, что это дело
Мне давно остохуело.
Может, кто-нибудь из вас
Сам продолжит сей рассказ?
Про Гаврилу, про Жар-птицу,
Про конька, про царь-девицу,
Что опять же, вдругорядь
Не девица ; просто блядь.
Бес в ребро, ; а слово ; в душу!
Всем поклон: кто пил, кто слушал.
Кто морозным, зимним днем
За вином ходил «конем».
Ну, нальем еще с вершок
И рванем «на посошок»!